Об освобождении г.Гомель

[-=RuS=-]

Приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении г. Гомеля от немецко-фашистских захватчиков.
26 ноября 1943 г.
Фонодокумент. Текст читает Ю. Левитан. Время звучания: 8 мин.46 сек.
(БГАКФФД, 906)

http://archives.gov.by/download/vov/prikaz_261943.mp3

[-=RuS=-]

[-=RuS=-]

Из - Выписка из журнала боевых действий штаба 11 А

[-=RuS=-]

И.Эренбург || "Красная звезда" №280, 27 ноября 1943 года

Войска Белорусского фронта, продолжая развивать успешное наступление, овладели областным и крупным промышленным центром Белоруссии — городом Гомель. Слава нашим доблестным войскам, одержавшим еще одну победу над ненавистным врагом!

От специального корреспондента «Красной звезды»



В сентябре немцы писали об «эластичной обороне». Они хотели выдать вынужденное и поспешное отступление за цирковой трюк «человека-змеи». Однако виртуозность эластичных фрицев довела Германию до истерики. Гитлер приказал во что бы то ни стало остановить русских. Немцы закричали о неприступной стене. Человек-змея был произведен в атлеты. «Железная оборона» на столбцах немецких газет сменила эластичную. Сегодня Германия может убедиться в том, что значит это железо...

Еще позавчера Геббельс диктовал своим фрицам: «Наступление Красной Армии приостановлено». (Это происходило в одном из самых глубоких убежищ, — дом Геббельса ликвидирован хорошей фугаской, и обер-мышенок лишился своей роскошной норы). Что скажет Геббельс сегодня?

Некогда восточный тиран приказал своим кудесникам отменить восход солнца, — он болел глазами и не выносил дневного света. Кудесники всю ночь били в бубны и заклинали солнце не восходить. Когда рассвело, возмущенный тиран призвал главного кудесника: «Несчастный, как ты осмелился не выполнить моего приказания?» Кудесник ответил: «Я его выполнил. Я, но не солнце». Напрасно Гитлер приказывает стабилизировать фронт. Немецкие генералы делают, что могут. Но Красная Армия продолжает наступать, и ничто больше не остановит ее продвижения.

Бывают лица, которые на первый взгляд не бросаются в глаза, но в них скрыто невыразимое очарование. Не было в Гомеле чудес, его имя не гремело на мир, но это был чудесный город, с большим вековым парком, с зелеными садами — мечтатель на высоком берегу широкого Сожа. В нем было всё, что и в каждом советском городе — и новые дома и ветхие домишки, и просторные школы и лачуги, и старухи и студенты, и мальчики, мечтавшие о судьбе челюскинцев, и дети пастухов, изучающие астрономию, и хвосты у кино, и стахановцы, и влюбленные, и строители. В нем была жизнь, и вечером, проходя по боковым тихим улицам, можно было, заглянув в окна, увидеть семью за ужином, девушку у зеркальца, юношу с книгой. В горячие дни того страшного лета немецкие бомбардировщики сожгли Гомель. Один из немецких офицеров записал в своем дневнике: «Смешное зрелище представляли эти русские женщины. Они хотели убежать от наших бомб и устилали собою дороги...» Да, тогда немцы обхохатывались, глядя, как в дорожной пыли, охваченной огнем, бился Гомель.

Сегодня пришла расплата. Не старухи — немецкие гренадеры вопили, пытаясь вырваться из города. За ними гналась та, которую они растревожили, та, которую они послали на нас, безносая, с косой, подруга эсэсовцев, любовница Гитлера — смерть. Она с ними не хочет расставаться. Многих она настигла у стен Гомеля. Она не выпустит и других.

Пусть они кричат о железной обороне. Железная рвется, как резиновая. Дело не в слабости немцев. Они еще сильны. Мы бьем не растерянных дезертиров, мы бьем немецкие дивизии. Дело в нашей силе. У нас мужественные и опытные солдаты. У нас зоркие, умные полководцы. У нас вооружение, которому завидует мир. И есть у нас то, что и не снилось немцам: правда. Это она приподняла наш народ в самые тяжелые минуты. Она привела нас в растерзанный, замученный, но трижды прекрасный Гомель. Она нас поведет дальше — к земле разбоя.

Мы не празднуем — мы наступаем. // Илья Эренбург.

[-=RuS=-]

Я.Милецкий || "Красная звезда" №280, 27 ноября 1943 года

Войска Белорусского фронта, продолжая развивать успешное наступление, овладели областным и крупным промышленным центром Белоруссии — городом Гомель. Слава нашим доблестным войскам, одержавшим еще одну победу над ненавистным врагом!

Город казался пустынным и вымершим, когда батальон, которым командует капитан Шик, переправился через Сож и ефрейтор Васильев водрузил красное знамя на разрушенном здании электростанции. Город казался брошенным его обитателями, омертвевшим. Но вот откуда-то из развалин дома вышла первая женщина и бросилась к бойцам. Потом людей становилось всё больше и больше.

Взорванные дома, пепелища, над которыми подымается серый дымок, разбитые ограды, сломанные заборы, выбитые оконные рамы в уцелевших домах. На улицах валяются обломки мебели, разбитые кровати. Такой вид имеет место грабежа после бегства грабителей. Так выглядит сейчас Гомель.

Трудно ответить на вопрос: сохранился ли Гомель? Его центральные улицы разрушены до основания. Перед отходом немцы взорвали лучшие здания. На мостовой, словно пятна крови, лежат обломки кирпича. Советская улица, Комсомольская, Пролетарская — гордость и краса Гомеля — не существуют больше. И вот прошло всего несколько часов, как наши части вошли в Гомель, а он уже стал живым. Те, кто пробыл более двух лет под пятой немцев, кто испытал все ужасы оккупации, — те сегодня впервые улыбаются. Эти улыбки на изможденных, усталых лицах жителей Гомеля трогают до глубины души. Так может улыбаться только человек, спасшийся от казни, родившийся вторично.

Уже много месяцев люди не видали света, скрываясь в подвалах и ямах или в Новиковской роще, что невдалеке от города. Молодые выглядят стариками, старые еле держатся на ногах. Вот плачет слезами радости пожилая женщина Ольга Колотина. Она бежит вслед за бойцами и кричит:

— Я хочу итти с вами, я умею стрелять, возьмите меня с собой.

Вот бросается на колени, кланяясь проходящим бойцам и целуя землю, снова ставшую родной, старушка Борисенко с иконой в руках. Вот стоит возле своего разрушенного дома седобородый старец, и слезы тихо катятся по его впалым щекам.

Немцы превратили Гомель в застенок. Мы идем по улицам, и нам говорят, указывая на взорванные здания:

— Здесь было гестапо. Отсюда неслись крики истязаемых людей... Здесь был лагерь для военнопленных, и трупы отсюда выбрасывались в овраг.

Потом мы встретили пленного красноармейца, сбежавшего из лагеря, побывавшего во многих немецких лагерях. Страшно смотреть на этого человека. И не только потому, что он одет в тряпье, изможден, что при его двадцати шести годах можно дать ему больше пятидесяти. Страшно видеть его глаза, в которых светится пережитый ужас.

Спаслось много людей. Про каждого гомельского жителя теперь можно сказать, что он спасся. Каждый расскажет вам свою историю, и все они схожи. Люди бежали из города, скрывались, а тех, кто появлялся на улицах, немцы расстреливали без предупреждения. Трупы этих несчастных еще кое-где лежат на улицах и в переулках.

Немцы знали, что жители города их ненавидят. Они остро чувствовали эту ненависть. То здесь, то там появлялся труп убитого немецкого солдата. Когда наши самолеты налетели на железнодорожную станцию, кто-то неуловимый сигнализировал им. И немцы ничего не могли поделать. Они укрывались в бункерах, так они называют доты и дзоты, строили укрепления возле особо важных зданий. Они дрожали перед невидимым, но могущественным мстителем.

Простые советские люди мстили немцам, чем могли. Все знали, что в городе существует несколько подпольных партизанских групп, не знали этого только немцы. Одну из этих групп возглавил заместитель директора Полесского театра Дмитрий Михайлович Давыдов. Мы встретили его сияющим и гордым на пепелищах Гомеля. Молодой, высокий, подпоясанный ремнем, за который засунуто несколько гранат и револьвер, в меховой шапке с красной ленточкой, — он впервые открыто вышел на улицы города, где беспощадно мстил врагу. Он показал нам партийный билет, который пронес через все невзгоды и трудности.

Сначала в партизанской группе Давыдова было всего четыре человека, потом их стало шестнадцать. Они действовали умело и дерзко. Поддержка населения делала их неуловимыми для врага. В последние недели все шестнадцать партизан скрывались у Агафьи Андреевны Соколовской. Вот дом Соколовской. В небольшой комнатушке живет семья Агафьи Андреевны, живут погорельцы из соседнего квартала. В ступе толкут самодельную муку.

— Где же вы скрывали шестнадцать партизан?

Агафья Андреевна отодвигает стол, приподнимает половицу и показывает ход подвал.

— Вот здесь.

Сюда они возвращались после нападений на немцев, после взрыва эшелонов, и Агафья Андреевна, как заботливая мать, кормила и поила их.

Давыдов нежно обнимает Агафью Андреевну и говорит:

— Она нас спасала. Она — настоящая патриотка.

Льет дождь, но людей на улицах становится всё больше. Проходят пехотинцы, проезжают артиллеристы. Движется могучая Красная Армия через Гомель, разрушенный, поруганный, но живой и торжествующий. // Майор Я.Милецкий. Гор. ГОМЕЛЬ. (По телеграфу).

[-=RuS=-]